Первая часть материала опубликована здесь.
Первое правило – не терять деньги, второе правило – помнить первое правило.
Метания из стороны в сторону, туда, где у вас нет особых успехов, - признак расхлябанности, также как и пренебрежение самой сутью своего бизнеса. Действия, несовместимые с ключевыми ценностями, - признак распущенности. Инвестиции в сферы, где вы не можете достичь больших преимуществ, чем ваши конкуренты, - признак недисциплинированности.
«Опыт отнюдь не доказывает, что инвестиционная политика, приносящая пользу с социальной точки зрения, приносит одновременно и наибольшую прибыль» (Джон Кейнс, английский экономист)
Развитие отраслей социально-культурной направленности должно происходить не за счёт заёмных средств, а финансироваться государством за счёт поступлений в бюджет. Почему? Большинство этих отраслей приносит не экономический, а социальный эффект.
Социальный эффект определяется – редко – как экономическими, так и социологическими – в основном – показателями: изменение количества детей в семьях, обеспеченность жильём, повышение образовательного уровня населения, динамика количества товаров длительного пользования в домохозяйствах, удовлетворённость социальным статусом или финансовым положением граждан, возникновение дополнительных социальных услуг и другими. Основной показатель — повышение качества жизни людей в результате социальной инвестиционной деятельности.
Экономическая эффективность социальных инвестиций основывается на минимизации затрат по их разработке и осуществлению: абсолютные (разница между суммой капиталовложений и денежной оценкой их результатов), относительные (отношение денежной оценки результатов и совокупных затрат), временные (период возврата инвестиций).
Инвестиционный социальный проект как объект управления характеризуется специфическими чертами: расходы не соразмерены с доходами по величине и форме проявления; период от начала вложений до момента получения выгод отличается гораздо большей длительностью по сравнению с вложениями в физические или финансовые активы; социальные инвестиционные проекты отличаются высокой чувствительностью ко времени (темпоральность); в каждом социальном инвестиционном проекте существует временной интервал, на котором вложения обеспечивают наивысшую отдачу от проекта; социальные инвестиционные проекты могут не приносить прямой экономический эффект.
Именно поэтому главным социальным инвестором должно выступать государство, которому принадлежит приоритетная роль в управлении социальными инвестиционными проектами. Среди качественных критериев, на основе которых осуществляется отбор социально ориентированных инвестиционных проектов, присутствуют и критерии улучшения инвестиционных характеристик, и критерии накопления человеческого капитала.
По словам министра финансов Узбекистана Тимура Ишметова заёмные средства, получаемые государством, по большей части направляются на развитие системообразующих отраслей экономики – энергетической, транспортной и инженерно-телекоммуникационной, химической, сфер образования, сельского хозяйства и здравоохранения.
В частности, по итогам 2020 года 3,1 млрд долларов (14,7 процента) направлено в сферу электроэнергетики; 2,6 млрд долларов (12,3 процента) – в нефтегазовую отрасль; 2,4 млрд долларов (11,4 процента) – в транспорт и транспортную инфраструктуру; 2 млрд долларов (9,5 процента) в жилищно-коммунальное хозяйство.
При этом в отечественной промышленности доля высокотехнологичных производств в январе-феврале 2021 года достигает всего 1,6 процента. При этом, наблюдается снижение этого показателя: в январе-феврале 2020 года он составлял 1,9 процента.
Жилищно-коммунальное хозяйство, образование и здравоохранение – по убеждению автора – не должны финансироваться за счёт внешних заимствований. Необходимо развивать материальное производство и, в первую очередь, промышленность. Именно материальное производство является основной базой для создания добавленной стоимости и, следовательно, служит основой для роста благосостояния граждан и решения вопросов нематериального производства.
16 марта в Ташкенте состоялся брифинг, организованный Национальной ассоциацией электронных СМИ Узбекистана «Государственный внешний долг: направление расходования заёмных средств и результативность проектов». На брифинге министр финансов Тимур Ишметов отметил, что Узбекистан придерживается консервативного подхода и принципов управления рисками при привлечении внешних заёмных средств. В частности, объем долговых средств, привлечённых от международных финансовых институтов (МФИ) и иностранных правительственных финансовых организаций (ИПФО) составил 19,3 млрд долларов, предоставленных на длительный срок (до 30 лет) и по льготным процентным ставкам.
Хотя брифинг должен был дать ответ на вопрос о результативности проектов, конкретный перечень эффектов от привлечения заёмных средств не был озвучен. Так, заместитель министра транспорта Джасур Чориев сообщил, что на развитие транспорта и транспортной инфраструктуры было выделено 2,4 млрд долларов. Одним из крупных проектов, реализованных Министерством транспорта, стало строительство дороги «Термез-Сайроб» протяжённостью 100 км. «Общая стоимость заимствованных средств составила 134,02 млн долларов США. К реализации проекта были привлечены средства АБР. На сэкономленные деньги нам удалось осуществить реконструкцию и строительство прилегающих к данной трассе дополнительных дорог», – отметил заместитель министра транспорта.
О каких «сэкономленных деньгах» говорит Джасур Чориев? Разве для получения инвестиций не рассчитывается сметная стоимость – сумма денежных средств, необходимых для осуществления строительства в соответствии с проектными материалами и сметно-нормативной базой? Экономия, равно как и перерасход, является веским доводом для проверки сметной стоимости проведённых работ по строительству автодорог и их качеству, а также проведения строительно-технической экспертизы (обследования).
«Для успеха инвестиций требуется разумный план и следование ему. Причём последнее – самое сложное» (Уоррен Баффет, американский предприниматель, один из крупнейших в мире инвесторов)
На брифинге «Государственный внешний долг: направление расходования заёмных средств и результативность проектов» председатель Комитета по бюджету и экономическим реформам Законодательной палаты Олий Мажлиса Шароф Назаров остановился на вопросе отбора проектов, финансируемых за счёт государственного внешнего долга, их финансировании и обеспечении эффективной реализации.
«Все проекты с таким финансированием в обязательном порядке проходят аудит Счётной палаты, обсуждаются с участием депутатов Законодательной палаты Олий Мажлиса и представителями гражданского общества. Введён в действие автоматизированный программный комплекс ДМФАС-6 («Система управления долгом и анализа финансового положения»). На официальных веб-страницах Министерства финансов и в других источниках регулярно публикуются обзоры состояния и динамики государственного долга Республики Узбекистан», – отметил Шароф Назаров.
То есть, все меры по эффективному использованию государственного внешнего долга принимаются в полном объёме? Но нам памятны многочисленные случаи нецелевого использования средств Антикризисного фонда, а также их хищений. Размер фонда был увеличен с 10 трлн до 13,4 трлн сумов (1,28 млрд долларов) из-за того, что «меры по борьбе с пандемией коронавируса длятся дольше первоначальных оценок». Первоначально фонд был сформирован из льготных кредитов, взятых у трёх международных организаций: 41,9 процента – средства выделенные Азиатским банком развития; 37,9 процента – Международным валютным фондом; 20,2 процента – Международным банком реконструкции и развития.
Так почему средств не хватило? Просто ответьте, как связана борьба с коронавирусной инфекцией со строительством, реконструкцией и оснащением общеобразовательных и специализированных школ (298 млрд сумов); со строительством и оснащением президентских школ (100 млрд сумов); со строительством, реконструкцией, капитальным ремонтом и оснащением дошкольных образовательных учреждений (138 млрд сумов); со строительством и ремонтом дорог (512 млрд сумов); со строительством и реконструкцией ирригационных объектов (335 млрд сумов) и другими (все данные на 17 июля 2020 года – впоследствии данные по затратам Антикризисного фонда начали приводится укрупнённо).
Или какая необходимость выдавать из Антикризисного фонда средства в виде ссуды в размере 120 млрд сумов для строительства трёх путепроводов в Ташкенте; ссуды в размере 1 233,8 млрд сумов и субсидии на сумму 920,9 млрд сумов для финансовой поддержки предприятий-монополистов?..
Департамент по борьбе с экономическими преступлениями при Генеральной прокуратуре за первые 10 месяцев 2020 года выявил 436 фактов хищений бюджетных средств в размере 260 млрд сумов. В начале сентября 2020 года сенатор Фарход Бакиев сообщил, что в Узбекистане выявлено 2 438 случаев нецелевого использования средств из Антикризисного фонда на общую сумму 38,9 млрд сумов.
В условиях пандемии казначейские подразделения могут проверять расходование средств фонда только постфактум, заявил тогда министр финансов Тимур Ишметов. А 30 декабря 2020 года постановлением президента № ПП-4938 Антикризисный фонд при Министерстве финансов был упразднён с 1 января 2021 года. Но ведь коронавирусная инфекция никуда не исчезла. С чем связана такая спешка по ликвидации Антикризисного фонда остаётся лишь догадываться…
Ярким примером неэффективного внешнего заимствования может служить размещение Узбекистаном 14 февраля 2019 года двух дебютных транша евробондов общим объёмом 1 млрд долларов. В интервью агентству Bloomberg прежний министр финансов Узбекистана Джамшид Кучкаров подчеркнул, что «правительство будет размещать облигации не ради привлечения средств, а ради создания бенчмарка для узбекского рынка. Мы хотим, чтобы узбекские компании тоже вышли на международный финансовый рынок».
То есть, особой необходимости в привлечении заёмных средств в тот момент не было. Но ведь к евробондам необходимо применять все принципы эффективного использования кредитных средств. В первую очередь, надо позаботиться об оптимальном размещении средств, полученных от продажи евробондов инвесторам, так как в течение 5-10 лет производятся выплаты по купонам (дважды в год), а по окончанию срока заимствования должны возвратить всю сумму и погасить евробонды.
Поэтому инвесторы гораздо лучше оценивают те еврооблигации, которые размещают под определенный инвестиционный проект и осуществление которого будет приносить доход в среднесрочной перспективе. Примером является высокий спрос на евробонды, выпущенные Таджикистаном, который проанонсировал, что средства от продажи будут направлены на финансирование строительства Рогунской ГЭС.
Так куда же был направлен один миллиард долларов заёмных средств? Постановлением президента от 2 апреля 2019 года № ПП-4258 «Об эффективном использовании средств, поступающих от размещения первых суверенных международных облигаций Республики Узбекистан» предусмотрено, что средства будут направлены на следующее:
«- 889,2 млн долларов США на размещение посредством проведения аукциона на депозиты коммерческих банков;
- 20 млн долларов США на открытие Министерством финансов Республики Узбекистан кредитной линии АКБ «Агробанк»;
- 89,9 млн долларов США на выделение Министерством финансов Республики Узбекистан государственному предприятию «Навоийский горно-металлургический комбинат» бюджетной ссуды».
Лишь около 90 млн долларов из миллиарда были направлены в конкретный проект государственного предприятия «Навоийский горно-металлургический комбинат»! Остальные средства растеклись по депозитам коммерческих банков. Неужели в республике не было и нет достойных инвестиционных проектов и выпуск суверенных государственных облигаций на сумму 1 млрд долларов действительно преследовал лишь одну цель – определение бенчмарка. Не слишком ли высокая цена за определение ценового ориентира?
«Долгосрочная перспектива» — плохой советчик в текущих делах. В долгосрочной перспективе все мы мертвы» (Джон Кейнс, британский экономист)
На брифинге «Государственный внешний долг: направление расходования заёмных средств и результативность проектов» министр финансов Тимур Ишметов отметил, что Узбекистан придерживается консервативного подхода и принципов управления рисками при привлечении внешних заёмных средств. Тимур Ишметов также подчеркнул, что ежегодно размер подписываемых заёмных соглашений уменьшается: если в 2019 году было привлечено около 9 млрд долларов, то в 2020 году эта цифра составила 5,3 млрд долларов. Установленный лимит на текущий год – 5 млрд долларов.
По данным Центрального банка, доля внешнего долга со сроком привлечения свыше 10 лет на 1 октября 2020 года составляет 73,3 процента. Но то, что большая часть государственного долга подлежит погашению через 10 и более лет не должно успокаивать. Ситуация меняется очень быстро.
Уже в этом году, - согласно закону от 25 декабря 2020 года № ЗРУ-657, - для погашения государственного долга предусмотрено выделение средств в размере 7,8 трлн сумов, в 2022 году этот показатель возрастёт до 10,3 трлн сумов, в 2023 году – 12,5 трлн сумов.
При этом иностранные инвестиции и кредиты будут играть значительную роль и в дальнейшем. Так, в 2021-2023 годах доля освоенных инвестиций в основной капитал прогнозируется на уровне 33-38 процентов общего объёма финансирования.
Но может правительство прогнозирует взрывной рост экономического развития страны? Смотрим прогноз основных макроэкономических показателей развития Узбекистана на 2021 год и целевые ориентиры на 2022-2023 годы. Темпы прироста валового внутреннего продукта прогнозируется в 2021 году 5,1 процента; в 2022 году – 5,8 и в 2023 году – 5,4 процента.
Почему так происходит? Главный научный сотрудник Центра экономических исследований и реформ Халилуллох Хамидов в своей статье «Запас прочности»: почему не страшен размер внешнего долга Узбекистана» рассуждает о том, насколько опасно увеличение размера внешнего долга Узбекистана, и почему не стоит волноваться, что он заметно возрос в последнее время. В статье говорится: «В отличие от развитых и некоторых развивающихся стран, Узбекистан привлекает заимствования из внешних источников только с целью финансирования проектов стратегического социально-экономического значения, в том числе развития инфраструктуры и в свою очередь, обслуживание государственного внешнего долга осуществляется за счёт средств, полученных от реализации инвестиционных проектов».
И приводится пример: «… В 2017-2019 годах два скоростных пассажирских поезда «Талго-250» и четыре обычных вагона были приобретены на 63,2 млн долларов за счёт средств внешнего долга государства. В то же время было бы несправедливо утверждать, что народ Узбекистана должен вернуть 63,2 млн долларов, потраченных на развитие транспортной системы. Наоборот, обслуживание данного долга осуществляется за счёт поступлений от транспортных услуг. Более того, высокоскоростные пассажирские поезда «Талго-250» обслуживают население и туристов и создают основу для развития внутреннего и внешнего туризма».
Статья была опубликована 10 марта 2021 года. То есть, главному научному сотруднику ЦЭИР уже прекрасно было известно и о последствиях карантинных ограничений, и о том, что в 2020 году количество иностранных граждан, посетивших Узбекистан с целью туризма, составило 22,3 процента от уровня 2019 года. Даже если не было коронавирусной инфекции, то и тогда окупаемость этих инвестиций была бы под вопросом.
24 июня 2019 года на брифинге первый заместитель министра транспорта Ильхом Махкамовзаявил, что в Узбекистане разрабатывается программа по выделению субсидий на железнодорожные пассажирские перевозки. Отвечая на вопрос о высоких ценах билетов «Узбекистон темир йуллари», Ильхом Махкамов заявил об убыточности пассажирских перевозок по железной дороге. «Пассажирские перевозки на самом деле низкорентабельные, где-то они убыточные. На сегодняшний день разрабатывается программа субсидирования [стоимости] перевозки пассажиров», — сказал он.
Автор привёл бы другой пример. В 2011 году в Нур-Султане (Астана) был построен завод по производству скоростных пассажирских вагонов «Тулпар-Тальго», не имеющий аналогов в СНГ. Строительство завода осуществлялось при совместном сотрудничестве АО «Казахстан Темiр Жолы» и испанской компании «Patentes Talgo». Проектная мощность завода - 150 вагонов в год. Это позволило охватить скоростными поездами «Тулпар-Тальго» все важные международные и региональные пассажирские направления. Например, поезд 001 «Tulpar-Talgo» курсирует по маршруту Алматы-Ташкент-Алматы.
Можно сколь угодно долго говорить о том, что внешние заимствования привлекаются «с целью финансирования проектов стратегического социально-экономического значения». Но всё это останется словами, если не будет создана система по эффективному использованию инвестиций и контролю.
Даже на вопрос «Насколько прозрачно расходование кредитов различных международных организаций и фондов с целью снижения воздействия пандемии на экономику? На каких условиях берутся долги?» директор Департамента государственного внутреннего и внешнего долга Министерства финансов Джасур Каршибаев ответил лишь на вторую его часть. И это показательно. Нет прозрачности расходования внешних займов. Прозрачности и контроля.
«Деньги – хороший слуга, но плохой хозяин» (Фрэнсис Бэкон, английский философ, историк)
Отсутствие прозрачности и контроля ведёт – в лучшем случае – к неэффективному использованию заёмных средств. В худшем – к созданию коррупционных схем с целью их хищения. И в первом, и во втором случае средства просто теряются, и они не создают ни нового производственного, ни нового социального потенциала страны. Но ведь долг никто не собирается списывать, и он перекладывается на плечи граждан, на плечи следующих поколений.
Косвенно, конечно. Это – не введённые мощности и новые рабочие места, снижение роста экономики и реального дохода населения, процветание теневой экономики и коррупции, недостаточное финансирование социальной сферы и пробуксовывание реформ.
Как отмечается в Обзоре денежно-кредитной политики за IV квартал 2020 года, подготовленном Центральным банком Узбекистана, «расширение кредитования должно оказывать существенное воздействие на экономическую конъюнктуру, то есть способствовать расширению производственного потенциала и производства в целом. Это обуславливает необходимость концентрации на кредитовании рентабельных и кредитоспособных отраслей экономики с высокой добавленной стоимостью, самоокупаемых проектов, инновационных бизнес-стартапов и других».
По данным ЦБ Узбекистана за последние три года объёмы кредитования реального сектора увеличились почти 3,5 раза. Однако, несмотря на бурный рост кредитования и развитие кредитных отношений, вклад предоставляемых кредитов в экономический рост страны остаётся незначительным. Это видно при сопоставлении прироста номинального валового внутреннего продукта с приростом остатков кредитов экономике.
В итоге сам смысл инвестирования заёмных средств в рост экономики обесценивается. Как и само понятие «социально-экономическое развитие». Ведь экономический рост на бумаге есть, а социальное самочувствие граждан от этого не улучшается.
Вызывает обеспокоенность и то, что свыше 90 процентов заимствований страны номинированы в международных валютах. В условиях галопирующей инфляции это фактически ещё больше нивелирует получаемый эффект от инвестиционной деятельности.
Предлагаемые некоторыми экспертами варианты по расширению привлечения зарубежных кредитов, номинированных в сумах, также несут в себе потенциальную опасность. Из-за слабости экономики и национальной валюты проценты по таким заёмным средствам будут высокими. Кроме того, национальная валюта имеет хождение лишь на территории нашей страны. Поэтому кредиторы полученные проценты и тело кредита будут конвертировать в мировые валюты, что окажет негативное воздействие на состояние золотовалютных резервов и обменный курс национальной валюты.
Центральный банк страны также выступил за более осторожный подход при привлечении внешнего долга. Так, в отчёте главного денежно-кредитного регулятора отмечается сохранение отрицательного сальдо счета текущих операций.
При этом - по данным Центрального банка - основным источником финансирования дефицита счета текущих операций в прошлом году стало привлечение внешнего долга от международных финансовых институтов. Регулятор отмечает, что в течение 2017–2019 годов расходы на обслуживание внешнего долга страны возросли в 1,4 раза (с 1,9 млрд долларов до 2,7 млрд долларов). Объём выплат по государственному внешнему долгу увеличился за 2017-2020 годы в 2,2 раза (с 465 млн долларов до 1,1 млрд долларов).
«С учётом растущего спроса на иностранную валюту на внутреннем валютном рынке для обслуживания внешнего долга и возможного дополнительного давления на валютной рынок в будущем, в ближайшие кварталы возрастает необходимость применения более осторожного подхода при привлечении внешнего долга. При этом, целесообразно определить объем новых кредитов под государственную гарантию в пределах суммы погашения ранее полученных кредитов», – подчеркнули в Центральном банке.
17 мая 2019 года директор-распорядитель Международного валютного фонда Кристин Лагард выступила в Центральном банке Узбекистана с докладом «Реформы в Узбекистане: новая формула инклюзивного роста и сотрудничества». В нём отмечается, что в 2018 году экономика Узбекистана пережила кредитный бум, при этом рост кредитования достиг 50 процентов. Часть кредитов была направлена на финансирование необходимых инвестиционных проектов в сфере образования и инфраструктуры. «Однако если этот кредитный бум продолжится, особенно там, где он стимулирует непродуктивные инвестиции, это может привести к спаду», — заявила Кристин Лагард.
Выход один. Это определять конкретные стратегические проекты в сфере материального производства, которые позволят экономике добиться ускоренного развития, и лишь под эти проекты привлекать заёмные средства. Под жесточайшим контролем их целевого использования.
5 мая 2020 года на видеоселекторном совещании президент Узбекистана высказал своё мнение о чрезвычайных происшествиях в Бухарской и Сырдарьинской областях. «Я сам видел несколько раз. Где есть качество, там есть результат. Где нет качества, там коррупция, хищения и организации, которые провели тендеры с «ура-ура», - сказал глава государства.
Но ведь качество, честность и добросовестность не появятся сами по себе. Они вырабатываются исключительно в условиях контроля, когда за каждое нарушение неотвратимо следует наказание.
И, главное, ничего не надо придумывать: всё уже существует. В мире широко используют правила KYC («Know Your Customer») – процесс верификации бизнес-клиентов и оценки рисков, связанных с ними; AML («Anti-Money-Laundering») – система предотвращения отмывания денег и введения специальных целевых санкций; KPI (Key Performance Indicator) - показатель достижения успеха в определенной деятельности или в достижении определенных целей; BSC (Balanced Scorecard) - система измерения эффективности исполнение заданий.
Когда-нибудь мы придём к пониманию необходимости использования современных систем управления и контроля, инструментов независимых экспертиз и аудита в эффективном осуществлении любых проектов или функционировании рынков.
Когда-нибудь…
Но хотелось бы как можно раньше…
Вместо послесловия, или мягкая поступь китайского дракона
Почти 50 процентов внешнего долга Таджикистана приходится на Китай. Доля китайской стороны во внешнем долге Кыргызстана достигает 40 процентов. В государственном внешнем долге Узбекистана заёмные средства кредиторов из КНР составляют 19 процентов.
Пресс-служба президента Кыргызстана Садыра Жапарова сообщила, что крупные объекты республики из-за долга могут перейти Китаю. Речь может идти о ТЭЦ Бишкека, линии электропередачи «Датка-Кемин», а также о трассе, связывающей север и юг республики.
Кредитные соглашения были подписаны бывшим президентом Алмазбеком Атамбаевым. Если же республика не выполнит их условия, «объекты могут перейти той стороне, которая выдавала деньги». При этом президент Кыргызстана Садыр Жапаров пообещал найти деньги и погасить кредиты вовремя.
В январе 2011 года Таджикско-Китайская межправительственная комиссия подписала протокол о передаче КНР части спорной территории в Мургабе (Восточный Памир) площадью 1 158 квадратных километров.
Тогдашний глава МИД Таджикистана Хамрохон Зарифи, выступая перед депутатами парламента, назвал эту акцию «крупной дипломатической победой». По его словам, Китай претендовал на гораздо большую территорию, а удовлетворился лишь 3 процентами земель. Осталось, правда, неясным, почему столь «масштабный успех» власти скрывали от общественности почти год.
В счёт оплаты полученных кредитов, власти Таджикистана выдали китайской компании TBEA лицензии на разработку двух золотых месторождений – «Верхний Кумарг» и «Верхний Дуоба».
«Китай охотно предоставляет дешёвые кредиты развивающимся государствам, особенно соседним. Причём, старается выдавать их не в виде денег, а оборудованием или технологиями, обеспечивая, тем самым, работой собственных предприятий и граждан. В качестве возмещения требует месторождения драгоценных и редкоземельных металлов, не откажется и от территориальных уступок», - объясняет экономист Тимур Файзулин.
Мнение редакции может не совпадать с точкой зрения автора статьи.